Откровения Gaja. Часть 2

19 Февраля 2018

Анджело Гайя: предельно откровенно о Gaja, о себе и других


АНДЖЕЛО ГАЙЯ

Записала: Элеонора Скоулз
Фото: Villa d’Este Wine Symposium / Armand Borlant

Это продолжение истории Анджело Гайи, которую он начал рассказывать здесь. Теперь Анджело делится историями о своей семье, проектах в Пьемонте, Тоскане и на Этне, о своем понимании элегантных вин, о том, как он передает знания и почему не открывает интернет-сайт.

Об отце

Что особенного было в этом человеке? Он прошел школу моей бабушки, которая вбила мне в голову про fare, saper fare и проч. Джованни Гайя родился в 1908 году. Когда ему было 27 лет, в 1935 году он присоединился к винодельне и начал свой проект. Какой? Сделать барбареско великим красным вином из Пьемонта. Безумная идея. Но ведь оно им было! Ни один рынок не верил, что барбареско может стать важным вином, как бароло. Однако великим бароло сделали негоцианты, принизив барбареско. Они покупали виноград, делали свои делишки. Иметь двух лидеров – бароло и барбареско – не было в их интересах. Им было достаточно одного, поэтому они принизили барбареско. Мой же отец считал иначе: «Я хочу, чтобы барбареско стало великим вином». Невозможно! Что он сделал, чтобы этого достичь?

Во-первых, сократил объем урожая. Сейчас это обычное дело. Кто хочет понизить количество, проводит зеленый сбор. Но в 1935 году это было ненормальным. Урожай – дар божий, и ты не можешь его сокращать. Ты должен собрать все, что тебе дано, должен его принять и быть счастлив. Отец пошел наперекор. У него было четыре гектара виноградников, их возделывали крестьяне-издольщики. За работу крестьяне получали половину урожая.

Как издольщику объяснить, чтобы он сократил урожайность, когда он, наоборот, был заинтересован ее повышать? Между отцом и издольщиками возник такой конфликт. Закон об издольщине в Италии, который действовал 800 лет, был на стороне производителей. Этот закон был упразднен в 1964 году.

Мой отец точно был первым в Италии, когда в 1948 году он стал всем издольщикам платить зарплату. Так он получил довольных издольщиков, которым больше не надо было бояться низких урожаев, поскольку им гарантированно каждый месяц давали зарплату. И мой отец мог им наказывать: «Хочу, чтобы вы понижали урожайность на виноградниках. Пусть каждая лоза дает меньше винограда».

Когда винтажи были плохими, например, когда лето было холодным или шло много дождей по осени, вино по-любому можно было называть барбареско, но по мнению отца оно не было достаточно качественным. Такое вино он продавал наливом другим негоциантам по цене картошки. Терял на этом кучу денег. Такое случалось 3-4 года на каждое десятилетие. Но когда у него на руках было качество, которого он хотел, то такое вино заслуживало более высокой цены. Он всегда продавал свое барбареско дороже, чем любые бароло. Это было невозможно представить! Это был проект безумца, но он его реализовал. Вот вам мастер, который пошел против течения, который думал иначе и смог воплотить свой проект.

В 1937 году, всего два года после того, как отец присоединился к винодельне, он начал использовать новую этикетку. Эта эткетка была уникальной в Пьемонте. Почему? Потому что имя Gaja выделено крупно, буквы высотой три сантиметра. Негоцианты писали большими буквами название винной зоны, а свое имя указывали мелким шрифтом. Редко кто из производителей выделял свое имя. Отец же считал это крайне важным. Потребители должны знать не только название зоны, но и кто выпустил вино. Это ключевая концепция, и отец ввел ее задолго до других. Идея исходила от него, а нам не оставалось ничего другого, как продолжить ее, преобразовав в современную этикетку Gaja.

Наша этикетка – это абсолютная чистота и строгость. Обыгрываются два цвета – белый и черный. Черный – это прошлое, на нем нельзя больше ничего написать. Прошлым мы обозначили наш бренд, название хозяйства. Белый – это настоящее и будущее. На нем можно писать. Мы пишем только то самое необходимое, без чего не обойтись. Никаких других цветов, никаких картинок, чтобы поддержать строжайший порядок. Подчеркну, что начальная идея исходила от отца, а не от меня.

Семья

В семье нас пятеро. Самая важная – Лучия, мы поженились в 1966 году. У нас трое детей. Она любит офис больше меня. Она всегда в офисе, за своим столом, она моя большая поддержка.

Старшую дочь зовут Гайя, ей сорок три. Она выросла хорошим человеком, мы ей доверили ездить по миру, она стала лицом хозяйства. У нас нет людей со стороны, которые представляют наши вина на разных рынках. Когда надо, мы едем сами. Гайя мотается, как юла. Мы отправляем на экспорт 85% вин, работаем с уважаемыми импортерами, и она ездит. Путешествует слишком много. Иногда я об этом сожалею, но не думаю, что это только моя вина. Она забросила и свою личную жизнь. Тем не менее, она умница, ее признает рынок, она посол вин Gaja, и мы ее делегировали на международные рынки.

Россана получила диплом по сельскому хозяйству, затем по психологии. Это значит, что она хочет проникнуть в душу земли и в души людей. Неплохое сочетание. Она успешно отвечает за внутренний рынок, а также занимается Gaja Distrbuzione – компанией по импорту, не такой, как другие в Италии. Бизнес маленький, но мы его ведем с большим желанием и решимостью, нам он очень нравится.

И, наконец, сын. Его зовут Джованни. Ему 24 года. В прошлом году он поработал первые четыре месяца у английского импортера Armit, даже если я думаю, что он мало чему успел научиться. Затем в мае поехал в Нью-Йорк работать у дистрибьютора Empire. В компании четыре винных отдела. Джованни работал в отделе со 130 винодельнями. Его снарядили сумкой с термоизоляцией, чтобы продавать вина – не Gaja, а другие, чтобы он научился продавать. Первые четыре-пять недель ему дали 50 клиентов, он ходил по ресторанам, общался с сомелье, которые ему говорили, что в его портфеле нет ничего интересного. Это ему послужило ему уроком, что для успеха надо топтать землю, и это нелегко. В любом случае, опыт был хорошим. В январе он вернулся домой и присоединился к семейному бизнесу.

Пьемонт, Тоскана, Этна

У нас три винодельческих хозяйства. Самое старое, историческое находится в Пьемонте. Здесь сто гектаров виноградников. В год выходит примерно 300-350 тысяч бутылок, поделенных между 12 винами.

В 1994 году мы высадились в Монтальчино. Винодельня называется Pieve Santa Restituta. Мы работаем с Санджовезе, выпускаем только одно вино. У нас нет Rosso di Montalcino, нет Sant’Antimo. Есть только брунелло. Если нам нравится качество – выпускаем вино, если не нравится – продаем виноматериалы другим. Площадь хозяйства составляет 27 гектаров, производство – около ста тысяч бутылок в год. Pieve Santa Restituta идет от названия церкви. Первая церковь была построена в IV веке, затем разрушена, затем на ее месте построили другую.

Третья винодельня – Ca’Marcanda в Болгери. Она самая большая. Ее производственный потенциал – 450 тысяч бутылок, площадь – двести гектаров. Здесь растут международные сорта – Каберне Совиньон, Каберне Фран, Мерло, Пти Вердо, Сира. Название хозяйства буквально означает дом долгих переговоров. Так его называла бабушка. Бывшие владельцы может и не сильно хотели продавать, но им очень нравилось торговаться, и торговаться, и торговаться... но не подписывать контракт. Поскольку покупка владения оказалась такой сложной, мне пришлось ездить на переговоры 18 раз. Жена говорила, что когда я езжу встречаться с этими людьми, то только теряю время. Но в конце концов мне удалось купить хозяйство, это было в 1996 году, и винодельня получила название Ca’Marcanda.

Здание винодельни было спроектировано архитектором Бо. В 2000 году мы делали аэросъемку. Поверхность составляет десять тысяч квадратных метров. Одна сторона открыта. Все остальные стены высотой 8-9 метров спрятаны под землей. Сверху мы посадили 360 старых оливковых деревьев. Это было сделано для ландшафта, поскольку я не собираюсь выпускать оливковое масло. Прошло время, сейчас все растения выросли, здание стало невидимым. Когда приезжают посетители, то спрашивают: «Где винодельня?»

Недавно мы провели операцию на Этне с местным виноделом, которого зовут Альберто Грачи. Этот проект только запускается. Он потребует времени, так как нужно построить винодельню, посадить виноградники. Немного виноградников уже есть, но их мало. Это не игрушка, проекту нужно время, но он сильно запал мне в душу.

Помню, как раньше мне приходилось несколько раз бывать на Сицилии, а именно в Палермо. Друг моего отца дал мне ряд наставлений. Это был Джакомо Такис, они с отцом были в прекрасных отношениях до конца жизни. Думаю, такие отношения были возможны потому, что отец никогда не нанимал Такиса консультантом, это позволяло им общаться очень свободно. Администрация Сицилии пригласил Такиса в 2000 году работать над винодельческими иницитивами в качестве консультанта. В марте он мне сказал: «Поезжай со мной, я покажу тебе Этну». Я поехал. Мы были в самолете. Самолет шел на посадку в аэропорте Катании. Мое место было у прохода, в середине сидел человек, который ни за что не хотел пересаживаться, а у окошка сидел Такис. Такис мне говорит: «Посмотри в окошко». Из иллюминатора была видна гора, покрытая снегом, как королева в мантии. Это был магический вид. Ниже, где заканчивался снег, выступал черный базальт. Я сразу же подумал, что это как перевернутая этикетка Gaja. Внизу – черный, наверху – белый. Это меня потрясло. Такис мне говорит: «Запомни, Анджело: вино любит дыхание моря. Вот гора высотой три тысячи метров, а рядом – море».

Продажи

Восемьдесят процентов наших вин предназначены для ресторанов и 20% - для независимых энотек, которые обслуживают частных клиентов. Для нас ресторанный сектор всегда был крайне важен.

Кто самый главный? Потребители. Это был мой отец, который объяснил важность ресторанов. Если тебе удается включить твой бренд, вина с твоей маркой в винную карту ресторана, ты бесплатно получаешь место для рекламы. Так что я всегда считал рестораны очень важными. Также для вин, которые мы импортируем в Италию через Gaja Distribuzione, ровно также делаем основную дистрибуцию в рестораны, что непросто, остальное – в специализированные независимые энотеки. Мы не продаем супермаркетам и не имеем прямых продаж. Так что наша работа имеет свои нюансы.

Лозы Сан-Лоренцо

В передаче знаний мне очень помог один синьор, которого я не знал. Эдвард Стейнберг, американский журналист в девяностые годы рассказал историю виноградника, взяв за отправную точку наш виноградник Сан-Лоренцо. Это не книга о Гайе, это книга о вине. В ней рассказывается, как обрезают лозы на Сан-Лоренцо, как обрабатывают виноградник, как собирают урожай, как выпускают и продают вино. Я не понимал, как книга могла бы стать нашим far sapere, но она им стала. Книга, опубликованная в 1993 году, была переведена на несколько языков вплоть до китайского, ее тираж составил сто тысяч экземпляров. Мы за это ничего не платили! Повторюсь, что книга не про Гайю, хотя мы, конечно, в ней фигурируем.

Мастер элегантности

Каков основной посыл, который я, надеюсь перенял от отца? Я не занимаюсь физическим ручным трудом, но я чувствую себя мастером-ремесленником, пусть не так, как ремесленники, которые делают все своими руками.

В чем заключаются артизанальные черты? Идея вести проекты, которые нравятся мне, моей команде, моей семье. Самое главное в проекте – это искать, исследовать, производить элегантные вина.

Элегантный: в винном мире нет другого слова, которым бы злоупотребляли больше. В Нью-Йорке на одном ужине представили красное вино. Это было варенье, я не мог его пить. А мои соседи называли его элегантным вином. Оно было плотным, пышным, его надо было есть, а не пить. Многим потребителям такие вина нравятся. Они их любят больше, чем элегантные вина.

Что такое элегантное вино? Ему непросто дать определение. Элегантность не создается буйным телом, элегантность – это не выставлениие напоказ, это не мускулы, это не изобилие, не богатство. Тогда что? Непросто найти определенный баланс в теле, имеющем крепкое сложение, но оно должно быть стройным, даже иметь некоторую легкость, однако если вино слишком легкое, то оно становится банальным. Если переусердствовать с другой стороны, то вино становится слишком мускулистым.

Следовать идее элегантности совсем не просто, но мне бы хотелось продолжать создавать вина в нашем ключе, чтобы они имели эти черты. В Пьемонте это достижимо: Неббиоло дает возможность создавать такие вина, поскольку сам сорт имеет характеристики, которые я описал. Между тем в Монтальчино, например, это сделать сложнее, но и в Монтальчино мы стремимся так делать. Думаю, в 2017 году, как и в 2013-м, даже если последний был дождливым, в винах будет элегантность, пока сдержанная. Мы стремимся этого достичь и в Ca’Marcanda, где с Мерло это сделать довольно сложно. Я не имею ничего против Болгери, но на наших землях мы сокращаем его посадки. В Болгери можно производить вина с выдающейся структурой, телом, пышные. Достаточно иметь консультантов, которых нанимают из Франции, но также итальянцы способны их производить.

Я с большим уважением отношусь к таким винам, но это не то, что мы хотим выпускать. Мы знаем, что на рынке такие вина успешны, но нас это не интересует. Мы хотим двигаться в другом направлении. Мы хотим делать другие вина, наши. То, что больше ценятся тельные вина, во многом также поддерживается дегустаторами. Даже когда мы на винодельне проводим технические дегустации, в ряду 40 образцов из Неббиоло одного и того же винтажа, в конце дегустации самое большое впечатление оставляют вина с более крепкой структурой. Нормально, что дегустаторы склонны выше оценивать более тельные вина. Но мы не хотим двигаться в этом направлении. Знаем, что рынок их поощряет, но это не наш путь.

Чего хочет и не хочет Анджело

Есть и другие вещи, которые я не хочу делать. Сколько раз меня спрашивали импортеры, почему бы нам не выпускать вина в чуть более низком ценовом сегменте. Они бы их продавали контейнерами. Это не моя работа, я не могу такое делать. Или сейчас просят производить игристые вина или хотя бы розе. Нет. Мы делаем то, что нравится нам. Если это нравится вам – хорошо, если нет – ничего не поделать. Мы не можем выпускать вина, которые бы нравились всем. Это невозможно, особенно в Пьемонте, да и в других местах. Надо понять, принять, что наши вина создаются для определенных ниш, но мы знаем, в каких нишах мы можем работать и присутствовать с гордостью.

В Пьемонте в зоне Ланге тысяча винодельческих хозяйств. Почти все принимают посетителей. Они дают возможность приехать с визитом, продегустировать, и часто все это организуется бесплатно. Некоторые просят небольшую плату. При желании можно купить вино. Наши хозяйства еще не дошли до уровня винного туризма, как в Напе или в Австралии, где можно приехать посмотреть виноградники и винодельню, выпить вина, купить несколько бутылок, а вместе с ними купить зонтик, футболку или кроссовки. Нам это не нравится, мы не хотим этого делать.

Тридцать лет мы были закрыты для посетителей. Мы принимали виноторговцев, но не частных посетителей. Было большое давление, что мы закрыты, что мы высокомерны и так далее. Четыре года назад мы открыли хозяйство для туристов. За частный визит в Пьемонте надо заплатить 300 евро, а в Тоскане – по двести евро в обеих винодельнях. Вырученные деньги идут на благотворительность. Мы не берем себе ни цента. Мы и сами занимаемся благотворительностью – уделяем посетителям наше время, бесплатно открываем бутылки. В 2017 году три винодельни собрали более 400 тысяч евро.

Несмотря на то, что у нас три винодельни, у нас нет интернет-сайта. Мне бы хотелось быть последним на планете Земля, у кого есть сайт. Если кому-то нужна информация, пусть ее ищет. Когда начали работать дети – сначала Гайя десять лет назад, потом Россана, то сразу агрессивно заявляли, что нам нужен сайт. После проб, после некоторого опыта они теперь не столь убеждены. Посмотрим.



Короткая ссылка на новость: http://www.spaziovino.com/~wNLSC

Вино как профессия

  • Лучшее из возможного в стиле San Leonardo


    Ансельмо Гуэрриери Гонзага о винах и людях Tenuta San Leonardo

    читать

Копирайт
О проекте
Контакты
Партнерам