С вином по жизни

22 Марта 2019

Как в Беллависте устроили нетривиальный бранч


ИСКУССТВО В БЕЛЛАВИСТЕ

Фото: spaziovino.com

Есть ли жизнь на винодельнях помимо винной? Можно, конечно, задать встречный вопрос – зачем она там должна быть? Винодельни имеют функцию производственную, вот и пусть ее выполняют. Но мы прекрасно знаем, что хорошее вино давно переросло из продукта пищевого-алкогольного в символ определенного образа жизни. Особенно в Италии. Недавно я глазами обыкновенного гостя увидела, как на винодельне соединили функционал с лайфстайлом, к удовольствию обеих сторон. Дело было в Bellavista во Франчакорте, на месте производства знаменитых игристых вин.

___________

О воскресном бранче в Беллависте я узнала из рекламы на Фейсбуке. Винодельня открыта для посещений и дегустаций, но чтобы здесь устраивали бранч? Интересно. Поводом для пира был Женский день. Верховодить им пригласили Аличе Аньелли – популярного миланского фуд-блогера и инстаграмера-стотысячника по прозвищу a gipsy in the kitchen, или цыганка на кухне.

Так в прекрасный мартовский день я и еще шестьдесят гостей всех возрастов – от колясочного до убеленного сединой – оказались на большой круглой террасе перед винодельней Bellavista. Вино – материя высокая, под стать искусству, давала понять площадка. На ней были собраны художественные объекты. Пока мы ждали призыва к действию, можно было прямо здесь и сейчас приобщиться к искусству по версии Беллависты.

Некоторое искусство было высоким, буквально. В центре террасы стояли многометровые оранжевые качели. На них хотелось покачаться – безудержно, по-ребячески, но желание было невыполнимым. Качели были водружены над неработавшим фонтаном, их гигантское сиденье находилось над водой.

Рядом на клумбе красный бык под молодым цветущим деревом непричастно рылся в кустах. Поодаль развевался парус из тысячи мелких пластиковых треугольников, радужно менявших цвет под разными углами наклона. Заржавевшее железо было материалом идеального мира женщин и мужчин, непорочных в своей наготе, живших на обращенном к солнцу склоне. По какой логике собирались арт-объекты было известно, похоже, только им самим, но культурные импульсы в мозгу гостей они возбуждали.

Bellavista brunch 1

На краю террасы с массивной кирпичной арки – просто арки, хотя, казалось, она имела посыл триумфальной – открывался вид на предгорья Альп, на синее озеро Изео и на не столь идеальный человеческий мир, застроивший бетоном природную идиллию вдоль озера.

– Добро пожаловать в Беллависту! Кто еще не зарегистрировался?

– Мы. Нас десять.

Итальянцы любят пировать большими компаниями – с семьями, с друзьями, да с кем угодно. Но перед обедом нам предстояла экскурсия по винодельне. Она началась у все той же триумфальной арки темой о природе. Молодой гид Леонардо, одетый нестрого, но по-деловому в пиджак и темно-синие брюки-дудочки, как будто нарочно подхватывал мои размышления, прерванные несколько минут назад.

Мы смотрели в сторону Альп и должны были представлять катастрофу за нашими спинами. Полтора миллиона лет назад она обрушилась на холм Монторфано. Сиротская гора, как переводится название, находится отсюда в нескольких километрах. Холм с очертаниями спящего чудища хорошо просматривается с автострады и отгораживает Франчакорту от Паданской равнины.

Полтора миллиона лет назад с Альп стали сходить ледники – один раз, второй, и так пять раз подряд. На многие километры они тащили с собой обломки горных пород, валуны и камни. Когда ужасный поток сталкивался с Монторфано, он пятился назад, смешивая из разных пород настоящую геологическую кашу.

– Только представьте, что в такой маленькой зоне, как Франчакорта, выделено 68 типов почв. Это дает уникальные возможности, позволяет от одной винодельни к другой, от одного года к другому выпускать вина, непохожие друг на друга, – убеждал нас Леонардо в том, каким благом обернулись древние ледники для современного виноделия.

– Беллависта позволяет иметь 140 переменных. Это 140 виноградников, разбросанных, как леопардовые пятна, по всей Франчакорте. У каждого виноградника свой терруар, то есть свой состав почв и мезоклимат. Как следствие каждый дает свою, отличающуюся от других первичную материю. Чтобы сохранить эти переменные, урожай с каждого участка собирают вручную и сбраживают отдельно.

Леонардо перешел на сакральные винные ценности. Гости должны были усвоить, что каждая бутылка Беллависты выстреливает чем-то нематериально важным, великим и неповторимым. Наш гид продолжил про специфичный субальпийский климат и подвел к тому, что в мире едва ли найдется более идеальное место для производства игристых вин. Гости внимали, не задавая вопросов. В этот ласковый весенний день как-то не хотелось думать о сложном. Хотелось шутить и радоваться жизни.

– Откуда взялось это странное имя Франчакорта? – задал вопрос сам Леонардо, пытаясь расшевелить гостей. Растопить лед, как он выразился. Людская глыба молчала.

– Шампань, – робко сказал один молодой человек. Должно быть, он искал между двумя регионами игристых вин какую-то связь, но не был уверен, какую.

– Можно справедливо подумать о сходстве сортов, – подхватил Леонардо. – В обоих регионах для производства вин по классическому методу используют одни и те же сорта – Шардоне, Пино Нуар. Кажется, что Франчакорта – это маленькая Франция, но кто так думает – ужасно ошибается. Только история дает нам верный ответ.

Так мы услышали историю, что на месте нынешних виноградников в XIII веке находились болота. Только монахи отваживались жить у болот. Они обустраивали curtes – монашеские подворья – и постепенно, тяжелым трудом отвоевывали у болот земли. Чтобы стимулировать сельское хозяйство, да и поскольку владения были церковными, они не облагались податью. Подворья были curtes franze, свободными от налогов. Curtes franze, Franzecurta, Franciacorta.

Кстати, тогда же возникло историческое соперничество между городами-соседями Бергамо и Брешией. (Франчакорта относится к Брешии). Когда жители Бергамо выезжали со своих земель на восток, им приходилось ехать через Франчакорту, где они должны были платить пошлину. Этот эпизод истории давно остался в прошлом, но Бергамо и Брешиа по-прежнему не дружат между собой.

Ах, эти итальянские истории! О чем они только не рассказывают. Если средневековая Франчакорта пошла от монахов, то современная – от предпринимателей.

Винная Франчакорта могла бы остаться местечковым районом, каким она была с эпохи римлян, если бы не несколько предпринимателей нашего времени. Из единичного эксперимента в 1961 году они сделали игристые вина Франчакорты явлением, новым призванием зоны, нерушимым DOCG. Среди людей, двигавших новейшую историю Франчакорты, был Витторио Моретти, владелец Беллависты.

Сорок два года назад Моретти купил целый холм. В земельном кадастре холм числился под названием Bellavista – Красивый вид, что сразу решило вопрос с названием будущей винодельни. Холм покупался именно под винодельню и семейный дом, который и сейчас стоит в 200 метрах от производства.

Поначалу винодельня «обслуживала» основной бизнес Моретти – завод стройматериалов. Бутылки дарили на Рождество сотрудникам завода, остальное выпивали в семье. Бутылок было не так много, две-три тысячи.

– Моретти – бизнесмен. Для него виноделие было и остается самым большим хобби, – говорил Леонардо. Мне в тот момент подумалось, что хобби должно быть очень навязчивым и прибыльным. За сорок лет Моретти построил винную империю, с хозяйствами во Франчакорте, Тоскане и Сардинии, ни говоря о том, что Bellavista стала топовым брендом Франчакорты.

В 1981 году Моретти познакомился с виноделом Маттией Веццолой. С тех пор тот работает в Беллависте.

– Не знаю, если кто-то из вас связан с виноделием. Мы считаем Веццолу настоящим гуру энологии. Его целых три раза признавали лучшим виноделом Италии, а сейчас включают в число десяти лучших спумантистов (виноделов игристых вин) в мире. Мы делаем все, чтобы он работал здесь и не уходил из компании.

Еще бы. Собственно Веццола поставил и поддерживает элегантный, пленяющий красотой и сложностью фирменный стиль, который отличает франчакорту Беллависты от других франчакорт. Мое польщенное эго вспомнило, как более десяти лет назад я впервые приезжала в хозяйство. Веццола сам водил по погребам, представлял вина на дегустации. Делает ли он это сейчас, став человеком важным и знаменитым?

Нам было пора идти в погреба – часть более интересную, сказал Леонардо. С теплого весеннего солнышка мы перешли в тень, остановившись у массивной боковой двери на винодельню. Пауза нужна была для акклиматизации. В тени мы были на полпути между +15 на солнце и нулевой температурой в первом цеху.

– Если у вас есть шарфы, пальто – надевайте все, – невозмутимо предупредил легко одетый Леонардо и тут же повел рассказ об начальном производстве вина. Были упомянуты все технические подробности, которыми обычно интересуются самые восторженные энтузиасты или самые занудливые журналисты.

Урожай в Беллависте собирают строго вручную. Грозди кладут в пластиковые ящики, куда помещается десять килограммов винограда, причем ящики заполняют только наполовину. Виноград привозят на площадку, где мы как раз стояли, и отжимают на прессе Coquard. Выход сусла составляет по правилам 60% от урожая. В Беллависте виноград прессуют в пять заходов. Первые три партии, самого «благородного» происхождения, идут на производство франчакорты. Четвертая продается, а пятую пускают на бренди, используя дистиллерию в Эмилии-Романье.

Хотелось слышать музыку пузырьков, но пока не получалось. В воображении лязгал пресс, давящий виноград.

Сусло для будущей франчакорты ферментируют двумя параллельными путями. Две трети проходит прожение в стальных чанах, остальное – в древесных бочках.

– Дерево и сталь – совершенно разные материалы. Сталь, как вы сами убедитесь даже визуально, – материал очень холодный, у него нет своих ароматов. Он не позволяет кислороду проникнуть в вино, и это самый ключевой момент, – готовил Леонардо к тому, что мы вот-вот увидим.

Деревянная дверь басисто заскрипела. Мы вошли в sala di acciaio. В стальном цехе было, как в морозилке. Некоторые чаны действительно были покрыты льдом.

Температура в цехе меняется в зависимости от того, что происходит. В урожайную пору, когда чаны наполняют свежим суслом, температура должна благоприятствовать брожению. После брожения вино, оно еще тихое, остается в чанах примерно до февраля. Затем температуру опускают до минус четырех. Мы попали как раз в это время.

– Это нужно для тартаровой стабилизации, – объяснял Леонардо. – В вине одним из важнейших компонентов является кислота. Из тартаровой кислоты могут образовываться кристаллы, которые опускаются на дно бутылки. С точки зрения вкуса они ничего не меняют. Проблемы возникают, если тихое белое вино предназначено для дальнейшего производства игристого. Кристаллы влияют на образование пузырьков после второй ферментации в бутылке. Пузырьки рождаются из микронесовершенств. Можете проверить с обычным бокалом. Если он идеально гладкий, налитое в него игристое никогда не будет иметь пузырьков. Если я оставлю кристаллы в вине, то когда буду открывать бутылку, пузырьки будут образовываться с избытком. За две-три секунды выйдет все содержимое углекислого газа. Поэтому мы заранее проводим тартаровую стабилизацию.

Не припомню, чтобы кто-то еще так хорошо на пальцах объяснял необходимость тартаровой стабилизации в производстве игристых вин. Сам процесс простой. Он сводится к тому, что вино охлаждают до минусовой температуры примерно на месяц. Холод способствует выпадению кислотных кристаллов. Их убирают, а очищенное вино со спокойной совестью используют для второй ферментации в бутылках.

Леонардо попутно свернул на здоровье.

– Натуральность и усвояемость – главные параметры Беллависты. Мы не вводим в вина ничего странного. Чем больше чего-то добавлять, тем больше желудок реагирует изжогой.

Желудки всех гостей, кажется, уже были готовы проверить, как переваривается франчакорта от Беллависты, но энология продолжалась.

– Помните про сто сорок переменных? Так вот здесь находятся сто сорок чанов. Если приглядитесь, у каждого чана есть свое «удостоверение личности», потому что каждый представляет один микровиноградник. В удостоверении указаны CH или PN, то есть сорта Шардоне или Пино Неро, название участка, например этот...

По иронии судьбы ближайший к Леонардо чан оказался безымянным. Гид пригласил нас поразвлекаться, читая названия участков. Микровиноградники были кусочками, из которых составлялся общий винный пазл.

Леонардо подвел нас к гигантскому чану, демонстрирующему масштабы игры. В чане, именующемся ассамбляжным, смешивают вина для дальнейшего производства Alma Gran Cuvee. Рядом на столе стояли разноформатные бутылки этой франчакорты. В Беллависте словом кюве обозначают только франчакорту, состоящую из вин урожаев разных годов.

Как происходит ассамбляж? Маттиа Веццола выставляет на длинный стол сто сорок бокалов. Вино в каждом бокале соответствует вину из бутылки, которое, в свою очередь, налито из каждого чана. Веццола их дегустирует трижды в день в течение нескольких дней, затем выбирает подходящие образцы и пропорции для дальнейшего смешивания. На ассамбляж Альмы идут минимум семьдесят, а порой и все сто сорок вин. К тому же этот ассамбляж «обогащают» винами предыдущих урожаев. Между тем для франчакорты миллезимной, то есть одного года урожая, происходит двойной отбор. В конце выбираются только двадцать, тридцать, максимум сорок образцов.

– Представьте себе, что Маттиа Веццола должен предвидеть, как будут развиваться ассамбляжи после второй ферментации в бутылке в течение двух с половиной лет для Альмы и минимум четырех для миллезимных вин. Этому не учит ни одна книжка. Нужен огромный опыт.

Леонардо в деталях продолжил про производственную цепочку, упоминая перистальтические насосы, тиражный ликер, пропорции сахара для разных вин, давление в бутылках... Чувствовалось, что энология была очень близка сердцу нашего гида. Как выяснилось позднее, он действительно работает на производстве, а по выходным помогает службе гостеприимства, проводя экскурсии.

Телефонный звонок прервал объяснение, что для второй ферментации франчакорты сатен, у которой давление меньше, нужно 18 граммов сахара вместо двадцати четырех. Звонили, похоже, с кухни. Волновались, что обед на подходе, а мы еще не вышли из первого цеха.

Объяснение про сатен все-таки надо было довести до конца, потому что вино откроют за обедом. Давление в бутылках составляет четыре с половиной атмосферы вместо классических шести. Пузырьки получаются очень-очень мелкими, давая ощущение шелкового вкуса, за что эта франчакорта названа сатен.

Порядком замерзнув, гости с благодарностью приняли приглашение переместиться в более теплую часть винодельни. Для этого надо было спуститься по узкой крутой лестнице, совсем не рассчитанной на большой поток людей. Синьоры на шпильках отчаянно цеплялись за своих синьоров. Кто-то открыл внутреннюю дверь, пытаясь зайти на лестницу с прогулочной детской коляской, но безуспешно. По другую сторону двери раздавалась бодрая живая музыка и женский вокал, напоминавшие о празднике. Праздник должен был еще немного нас подождать.

Этажом ниже мы оказались в круглом храме бочек.

Bellavista brunch 2

– Сверху находятся качели, чтобы вы сориентировались в расположении, а называется это помещение bottaio, – представлял Леонардо. – Мы не можем назвать его barricaia, потому что наши бочки не баррики. Здесь тысяча семьсот тридцать pièces, – сказал гид, назвав бочки по-бургундски.

Бордоский баррик и бургундский пьес отличаются тем, что первый, более пузатый, имеет объем 225 литров, а второй, более удлиненный, почти цилиндрический,– 228 литров.

Беллависта покупает новые бочки в самой Бургундии. Первые семь-восемь лет их используют для выдержки тихих белых вин. Одно такое вино, Convento Santissima Annunciata, ожидалось на обед. Его выдерживают в бочках очень долгое время.

После семи-восьми лет бочки теряют девяносто процентов древесных ароматов, таким образом превращаясь в нейтральные сосуды. Тогда они подходят для выдержки вин, идущих на франчакорту. Самым молодым бочкам в погребе десять лет. Самые старые, возрастом 38 лет, прожили больше, чем наш гид. Самые старые имели знаки отличия, каких больше не бывает. Они были опоясаны ивовыми обручами.

Чем бочки старше, тем они больше ценятся в Беллависте. Они пропускают меньше кислорода, и этот процесс протекает более стабильно. Разница между новыми и старыми бочками оценивается фактором 20, удовлетворенно говорил Леонардо, правда, не поясняя, как это понимать.

Обслуживание бочек вылетает винодельне в копеечку. Каждый год надо чинить 150-200 бочек. Их отправляют в Бургундию, где бондари заменяют прогнившую или поломанную клепку таким же старым, но исправным деревом.

– Помните, что наши вина начинают жизнь двумя параллельными путями – шестьдесят пять процентов в стали и тридцать пять в древесине?

После морозного стального цеха жизнь вина в храме бочек казалась сущим отдыхом. Но у пьесов свои заморочки. Древесина – материал рискованный, ее надо контролировать на предмет биологических заражений. Еще бочки прибавляют забот виноделам. С самого рождения вино подвергается кислородному стрессу, какого нет в стальных чанах.

– Помещая вино в бочку я пытаюсь, чтобы оно с младенческого возраста, с детского возраста – как дети на нашей экскурсии – привыкло к врагу номер один, то есть к кислороду. Вина получают такую вот прививку.

Сравнение было щекотливым. Обязательная вакцинация детей – больная тема в Италии. Родители, правда, на этот раз дипломатично молчали.

– Благодаря бочкам вино имеет больше сложности, структуры, элегантности, – продолжал гид. – Эти характеристики фундаментальны для нашей франчакорты. Каждое вино от Беллависты – ассамбляж между деревом и сталью. Когда мы закладываем вина в погреба на долгую выдержку, какая-то часть кислорода проходит в бутылку через пробку, но он встречается с вином, уже прошедшим кислородный контакт. Поэтому окисление замедляется, вина развиваются очень-очень долго. Долголетие вин – еще один кардинальный параметр Беллависты. Наша франчакорта живет 10-20 лет. В случае вин ризерва – 30-35, и все время в фазе развития. Мы их называем винами ожидания. Должно пройти много лет, чтобы они раскрыли свой потенциал.

Шанса убедиться в долголетии через дегустацию не было. Вариант на ожидание подходил разве что родителям с маленькими детьми. Купить бутылку для своего чада и надеяться, что оно, достигнув совершеннолетнего возраста, оценит родительскую прозорливость, бескорыстную любовь и мудрую винную инвестицию. А если не оценит? Как бы в этом случае поступил Витторио Моретти?

Он и вся его семья в этот момент смотрели на нас с деревянных барельефов, развешанных на стене. Одни увековечивают себя на холстах. Моретти выбрал дерево, которое было главным материалом bottaio. Шесть барельефов овальной формы иносказательно представляли каждого члена семьи.

Виттторио Моретти, президент холдинга Terra Moretti, сидел под черепичным навесом. Ручищами великана он обхватывал счастливо танцующих людишек. С одной стороны его подпирал зодиакальный Телец. С другой были собраны предметы-символы – кирпичная стена, корзина, лопата, большая бутылка игристого вина, бокалы-флейты, золотые монеты. На следующих барельефах были изображены Мариелла, супруга Витторио, и их трое дочерей, которые отвечают за разные направления семейной империи. Кармен управляет отелями L’Albereta рядом с Беллавистой и L’Andana на Тосканском побережье. Под ведомством Франчески находятся шесть виноделен – Bellavista и Conti Castaldi во Франчакорте, Petra и La Badiola на Тосканском побережье, Teruzzi в Сан Джиминьяно и Sella & Mosca на Сардинии. Валентина, архитектор, возглавляет производство строительных материалов. А что там изображено на последнем барельефе? Винодельня Беллависта, которую Моретти считает своим четвертым ребенком.

– Теперь мы идем в самую прекрасную часть винодельни – наш caveau, – провозгласил Леонардо, ввернув для важности французское слово.

Мы оказались в погребе с миллионами бутылок, в которых вина проходят вторую ферментацию и выдержку, становясь настоящей франчакортой. Леонардо включил свет. Сила нескольких электрических лампочек едва боролась с царством подземной тьмы. В ней легко было пропасть. Нашему гиду приходилось быть начеку, чтобы группа дошла до обеда в полном составе.

– Это, безусловно, самая романтическое место. В первом туннеле длиной восемьдесят метров, где мы находимся, собрано полмиллиона бутылок. Он вырыт под домом Витторио Моретти.

Это объясняло, почему на входе в туннель были красиво расставлены в пюпитрах и разложенны в альковах бутылки престижной франчакорты Vittorio Moretti.

– Следующий туннель, длиной с полкилометра, насчитывает шесть с половиной миллионов бутылок. Он простирается до отеля L’Albereta, – продолжал Леонардо.

Подземная романтика была для глаз. Для ушей последовало объяснение о работе дрожжей во время второй ферментации вина в бутылке, о трансформации тяжелых неароматных молекул в легкие ароматные, об автолизе, о выдержке. Народ оживился, лишь когда дело дошло до ремюажа – этапа, на котором вино готовят к избавлению от отработавших дрожжей.

После долгого хранения в клетях в горизонтальном положении бутылки переносят на пюпитры. Бутылки поворачивают движением, напоминающим движение качели. Дрожжи медленно снимаются с насиженного места. Операцию проводят пять раз в неделю с понедельника по пятницу. К тому же в пятницу бутылки немного наклоняют горлышком вниз, смещая дрожжи в сторону горлышка. Чтобы запомнить наклон, на донышке делают отметку краской, которая остается и на бутылках в продаже. На следующей неделе все операции повторяются. И так, пока не дойдет до точки. Не в смысле, что мастер будет доведен до отчаяния. Бутылки будут перевернуты вертикально, «встанут на точку». Дрожжи полностью соберутся в горлышке. Теперь их можно удалять.

– Посмотрите, эта белая пыль и есть дрожжи. Должен сказать, что Беллависта – один из немногих домов игристых вин в мире, где ремюаж полностью проводят вручную. У нас его делает всего один человек. Его зовут Аким. Имя, как вы понимаете, не самое типичное для Франчакорты. Этот человек – алжирец. Двадцать восемь лет назад, спасаясь от войн, он приехал сюда. Аким обратился к нам в поисках работы. Нам как раз нужен был человек на ремюаж. Сегодня он один из самых ценных сотрудников винодельни. Аким управляется с одним пюпитром – по шестьдесят бутылок с каждой стороны, итого сто двадцать – за 18-20 секунд. Десять тысяч в час, восемьдесят тысяч в день.

Раздался гул одобрения. Это были самые цепляющие цифры из горы статистики, услышанной сегодня. Долгих ему лет, пожелал кто-то из гостей.

– Ремюаж не работа, а искусство, которое поддерживается годами и поколениями. Сейчас сын Акима начинает этим заниматься.

Гости могли быть спокойны за то, что искусство ремюажа в Беллависте в ближайшие тридцать лет продолжит процветать.

Последняя остановка пришлась на зал пюпитров – пожалуй, самое фотогеничное и умиротворяющее место во всей винодельне. Длинные ряды пюпитров с франчакортой были расставлены под арочными сводами. Колонны, поддерживавшие своды, были украшены изящными лампами из кованого металла. Звучала классическая музыка.

Bellavista brunch 3

Леонардо подхватил прерванный рассказ. Он говорил о сбоккатуре – о том, как наконец избавляются от дрожжей, которые к этому времени пленены в горлышке бутылки. Это самое горлышко замораживают. Ледяную дрожжевую пробку удаляют машиной. Дефицит потерянной жидкости восполняют трабокко, он же дозажный ликер и заключительное тайное оружие Беллависты. Трабокко состоит из смеси вин, которые дают завершающие штрихи вкусу франчакорты. Рецепт трабокко разрабатывает и знает только гуру – винодел Маттиа Веццола. Дальше следовали детали укупорки, опять выдержки, наклеивания этикеток и наконец выхода вин в продажу.

– Таков типичный процесс производства любой нашей франчакорты, – победно объявил Леонардо уже порядком выдохшимся и изголодавшимся гостям. – Все понятно?

Даже если что-то было непонятно, никто не рискнул дальше задерживать обед. Но Леонардо не отпускал. Он решил представить вина нашего бранча. Еще несколько минут были посвящены истории Franciacorta Saten, которую мы будем пить в версии «экстраординарного» урожая 2014 года. Вторым было Convento Santissima Annunciata – «особенное» белое вино из Шардоне c долгой выдержкой, включая в бочках, урожая 2013 года.

В это время в зал зашла команда, отвечавшая за бранч, – хедлайнер Аличе, ее партнер по жизни и бизнесу Алессандро, а также Доменико и Камилла из кейтеринговой компании, вместе с которыми было разработано и приготовлено меню нулевого километра.

От бранча нас отделяла всего одна стена и красивая дверь с большой резной буквой B. Обед сервировали в просторном светлом холле, который на время был преобразован в банкетный зал. Столы составили вместе одной широкой буквой П, но рассадку гостей оставили свободной. Стараясь найти место подальше от живой музыки, мы устроились ближе к концу стола. Расположение оказалось стратегическим, у прохода на кухню.

Ни один приличный итальянский обед не обходится без аперитива, тем более на винодельне. Вино разливали за отдельным столиком. Закуски – чипсы из розовой поленты с пюре трески – разносили на больших подносах. Прогуливаясь по холлу с бокалом стильного Franciacorta Saten 2014, гости разлядывали драматично украшенные витрины. Они были под стать декорациям La Scala, и неслучайно. Bellavista является официальным вином знаменитого миланского театра.

Мы поднялись на бельэтаж, спланированный как лаунж-бар, и получили беллависту в кубе. В одной стороне открывался вид на гигантские качели, теперь напоминавшие винный пюпитр, на триумфальную арку и горы. В другой стороне одним взглядом можно было охватить весь холл, его декоративный остров в центре, где были установлены цитрусы и экзотические растения в жестяных горшках, и наш банкетный стол вдоль трех стен. Наконец, третьим, винным воплощением беллависты был бокал с игристым.

Я схватилась за телефон фотографировать вино. Хотелось, чтобы на заднем фоне красиво поместилась панорама холла. Для этого бокал был установлен на узенький парапет. Попытка сделать фотографию походила на цирковой трюк. Каждый раз, когда кто-то шел по ступеням, парапет отчаянно трясся – а с ним и бокал, угрожая свалиться на голову неподозревающему гостю внизу. После пары проб затея сделать красивую фотографию и одновременно не допустить падения бокала была оставлена. Дай-ка я лучше выпью за все красивые виды. А вот и пригласили к столу.

Bellavista brunch 4    Bellavista brunch 5

Стол был
оформлен в стиле сдержанной роскоши и со вкусом, как это умеют делать итальянцы. Золотая кайма тарелок барочных форм перекликалась с цветом металла лаконичных столовых приборов. По центру стола, накрытого кремовой скатертью, была проложена композиция из зеленых растений. Тут и там зелень была расцвечена нежными букетиками всех оттенков розового. Главные акценты были поставлены на вазы-графины из резного стекла, но здесь цветы отличались строгой геометрией: желтые шары на голых линейных стеблях. Спинки белых пластиковых стульев были украшены венками. Было очевидно, что над бранчем поработали не только повара. Руку к нему приложили столовые дизайнеры и флористы.

На закуску нам подали дыню на гриле с корнем сельдерея. Разными текстурами, секретными соусами и шоколадной крошкой блюдо произвело эффект вау. Между тем Леонардо вместе с коллегами следил, чтобы бокалы гостей не пустовали. К закуске и пасте была предусмотрена все та же Franciacorta Saten 2014. Это, впрочем, никого не расстраивало. Вино было прекрасным, стройным и гастрономичным. Я была готова пить его весь обед.

Bellavista brunch 6

Нескольким гостям и мне выпало счастье получить следующее блюдо из рук самой Аличе. Домашние равиоли с картофелем, спаржей и голландским соусом были присыпаны лепестками анютиных глазок. Все лепестки на моей тарелке оказались – смешное совпадение – цвета благородного красного вина. Тесто равиоли разительно напоминало тесто хороших пельменей, лепка тоже была пельменной, но начинка – безапелляционно итальянской, с толикой сыра.

После двух перемен блюд в зале установилось благоденствие. Дети, наевшись, набегавшись и натанцевавшись, сбились стайкой на полу смотреть мультики. «Бессаме», – томно затягивала солистка, и в зале радостно подхватывали: «Бессаме му-у-у-чо». Гости могли размяться, дойдя до второго винного стола, где наливали тихое белое Convento Santissima Annunciata 2013.

За столом завязывались новые знакомства. Молодые люди справа оказались поклонниками цыганки на кухне. В Беллависту они приехали главным образом на нее. Соседи слева, несколько семейных пар с детьми, живут во Франчакорте, но не имеют отношения к виноделию. Бранч для них был поводом приятно провести воскресенье в не совсем обычном формате.

Принесли горячее. Подкопченная форель и рисовый крем с лимоном на ура сошлись со структурным, довольно дубовым шардоне, чем отмели мои сомнения, что дуба для рыбы окажется слишком много. И все же вино, при всем уважении к бургундским пьесам, не сходилось с моим вкусом. Я вернулась к сатену.

Завершили бранч сладким сюрпризом. Пока гостям разносили пирожные с малиной, наш винный распорядитель принес новые бутылки. Этикетки и фольга цвета розовой фуксии намекали на гендерные связи, название взывало к небожителям. Франчакорта Nectar была полусладкой, demi-sec, но ее с удовольствием пили все, невзирая на пол, возраст, ЗОЖ и веру.

Я попросила Аличе о совместном фото на память. Съемка была поручена Алессандро. Как профессиональный блогер и инстаграмер Алессандро не обошелся простым нажатием на кнопку. Были выбраны место и ракурс. Фото получилось безупречным. Когда Аличе ушла, Алессандро обмолвился, что раньше она работала в мире высокой моды, у Chanel и Stella McCartney. А потом все бросила и начала с нуля. Стала цыганкой на кухне. И стала счастливой.

Bellavista brunch 7

Бранч закончился. Вино перемешалось с жизнью. Какой ассамбляж воспоминаний остался у гостей после этого дня? У меня им были качели и пюпитры, горы и ледники, гуру и предприниматели, сталь и дерево, Леонардо и Аличе, вино и еда... Получилось нежданно мощное кюве, и в нем искрились пузырьки Беллависты
.

Элеонора Скоулз


Короткая ссылка на новость: http://www.spaziovino.com/~fY7Ua
  • Итоги 2014 года


    Чем запомнился 2014-й год и планы на 2015-й